Святитель Феофан Затворник




Святитель Феофан Затворник Я родился в день памяти Святителя Феофана Затворника - 23 января. Именно мне принадлежит открытие того, что ректор Олонецкой семинарии архимандрит Феофан и великий духовный писатель-Феофан Вышенский Затворник одно и то же лицо. Именно мне удалось найти в письменном наследии Святителя все его сохранившиеся гомилии Оленецкого периода и его проповеди, читанные в Петрозаводске. Свое служение на посту ректора семинарии и исполняющего обязанности епископа Феофан ознаменовал яркой проповеднической деятельностью, отдавая много сил духовному деланию. К сожалению, из всего олонецкого наследия преосвященного Феофана до нас дошли в опубликованном виде только две его проповеди, произнесенные в Петрозаводске, в кафедральном соборе перед местной паствой. Никаких других текстов (или даже фрагментов, набросков, отрывков) святителя олонецкого периода пока обнаружить не удалось. Тем не менее, даже эти две гомилии Феофана, дают достаточное представление об ораторском таланте и живости слова святителя. Обе проповеди его, произнесенные в Петрозаводске – образцы подлинного ораторского искусства, глубины и точности мысли автора. Проповедь о. Феофана на Новый 1856 год не имела в своем основании какого-либо текста священного писания или церковной песни, она была посвящена размышлениям о времени и временности человеческого бытия. Эта проповедь – своего рода философское эссе крупнейшего богослова и прекрасного знатока святоотеческой литературы. Ушедший 1855 год унес из жизни императора Николая I. В этом году Российская империя потерпела ряд поражений от войск европейских стран и Турции в Крымской войне. При новом императоре – Александре II начались изменения во внутренней политике государства. В свои права вступала первая в истории России «оттепель», в стране повеяло «духом свободы». Русское общество замерло в ожидании перемен, а то, что они обязательно произойдут, уже мало кто сомневался. Проповедь Феофана как раз и начинались с мысли о прошедшем 1855 годе и о наступившем настоящем празднике, который, в свою очередь, через год тоже закончится вступлением в свои права уже следующего года. Мысль о временности бытия стала началом проповеди. «Непрерывно и быстро течет река времени и спешит к черте, за которую не будет более времени, – говорил о. Феофан. – Но и мы не на берегу сей реки стоим, чтоб быть сторонними только зрителями ее течения. Нет, но по ней, или вместе с нею и в ней влечемся и сами тем же путем временных изменений к своему концу». Человеческую жизнь святитель сравнивал с тонкой полосой света среди густого мрака ночи. А между тем, жизнь человека имеет некое постоянство, определенную стабильность. «Кто же держит нас в этой бездне ничтожества (т.е. пустоты – В. Б.)? – вопрошал Феофан, – Кто же не дает окружающему нас ничтожеству поглотить нас? Кто, отъемля действительность у прошедшего, сохраняет бытие для настоящего и, внося в будущее, которого нет, вносит существующим?» Ответ на это готов у всякого, утверждал святитель: «Тот, Кто сотворил нас в Ком источник всякого бытия, Кто все содержит и живит». Наше хрупкое настоящее, которое сразу становится прошлым учит нас понимать кратковременность земного бытия человека и заставляет думать о жизни иной. Однако отмечал Феофан в своей петрозаводской проповеди, наше прошлое всегда с нами. Как бы порадовался иной, если б многое из того, что было чувствуемо, любимо, замышляемо и приведено в исполнение, исчезло навсегда и никогда не помянулось! Но нет, – ничто не исчезает, ничто не обращается в ничто – ни мысль, ни слово, ни желание, ни дело». Пусть иное и ускользнуло из памяти, но оно все же есть, цело, не пропало, хранится. Жизнь человека святитель Феофан сравнивал с клубком ниток: «Нити слой за слоем наматываются и образуют клубок, при этом виден только верхний слой, но и прочие все целы, только прикрыты, – говорил он. – Памятны только недавние дела, и те, коих прикрыть уже нельзя, но и все прочие дела не исчезли, а есть – только сокрылись внутрь сердца и совести. Размотайте клубок и увидите все нити, – и в том виде, как они были намотаны. Так будет время, когда все, сокрытое внутрь нас, раскроется, выйдет наружу, и будет явно и нам и всем». Отсюда вывод: человек не должен допускать в себя ничего нечистого и греховного, должен вести жизнь праведную и воздерживаться от неблаговидных поступков. «Будем помнить, – учил святитель, – что жизнь наша не шутка, и ничем в жизни шутить не должно, ибо все в ней имеет вечную цену». Что же делать тем людям, кто уже допустил греховные мысли, дела, поступки «по легкомыслию, нерадению, увлечению и страсти?» Есть только одно средство изгладить худое дело, – отвечал Феофан на этот вопрос, – и изгладить так, что оно уже не поменяется в числе дел человеческих. Средство это – покаяние. Оно только изглаждает грехи…» Таким образом, и настоящее, и прошедшее учат нас чистоте и покаянию. А какой же урок может нам преподать непредсказуемое будущее? Святитель далее отмечал, что наше будущее теснейшим образом связано с прошлым и настоящим, хотя предсказать его не может «ни один сотворенный ум» «Пусть не знаем мы, – утверждал Феофан, – что с нами будет впереди, но, зная одно, что с нами будет то, что Богу угодно, мы уверены, что с нами будет одно добро. И не лучше ли вместо всякого желания определить свое будущее, – продолжал он, – желать одного, чтобы с нами было то, чего хочет Бог, и молиться об одном: буди воля твоя, Господи, над нами! – Это самый надежный руководительный свет во мраке будущего, узда для наших неопределенных желаний, пустых страхов и безотрадной безнадежности!» Проповедь Феофана, произнесенная в Петрозаводске на новый 1856 год, заканчивалась словами, ставшими потом широко известными в России, и цитировались довольно часто многими духовными писателями: «Жизнь наша на земле есть эпитимия. А тому, кто несет эпитимию, что свойственно, – Сетовать, сокрушаться и плакать о грехах своих». Вторая проповедь, которая сохранилась до нашего времени из петрозаводского периода святителя, была произнесена им в день Великой Пятницы 1856 года. В основу текста проповеди Феофана положил евангельский сюжет о снятии с креста Спасителя. В своем слове к жителям столицы русской Олонии он призывал к размышлению о значении тяжких мучений Господа и способах сострадания Ему. «Сии язвы – суть дело рук наших, в сих муках и в сей смерти виновны именно мы, говорил святитель. Наши неправые мысли и планы, наше легкомыслие, а иногда и вольномыслие сплетали сей венок терновый, неверность нашего сердца Богу и наши пристрастия пробили сии ребра, наши неправды и блуждения по распятиям греха пронзали гвоздями сии руки и ноги, наше плотоугодие всевозможное покрывало ранами сии плечи и все тело». В этой проповеди Феофан говорил о том, как возможно выразить свое сострадание Иисусу. Это сострадание (святитель даже использовал здесь слово «сораспятие») должно быть деятельным, а не мечтательным, состраданием не на словах, а на деле. Проповедник указал три способа такого деятельного сострадания и сораспятия. Первый – после покаяния в грехах не грешить более и идти неуклонно путем правды, второй – терпеливое несение креста своего, то есть выполнение всех возлагаемых на христианина обязанностей, и, третий – живое духовное «сораспятие» Христу. Эта «брань внутренняя», по Феофану, требует особых подвигов от верующего: «самоумерщвления, потребует поста, бдения, труда молитвенного, внимания к себе, отречения от своей воли». «Гнев пришел, – говорил он, – погаси его; похоть возбудилась – умертви ее; корыстолюбие влечет, – отсеки его; зависть искушает, - подави ее; осуждение наущает, – не внимай ему; тщеславие прививается, – отжени его». Феофан, обращаясь к петрозаводской пастве, замечал что только деятельное сострадание к Господу может привести к чистоте души и покаянию, и, в конечном счете, ко спасению человека. «Неужели же думает кто, - вопрошал он, – все дело своего спасения возложить на одного Господа, а сам и перстом не хочет коснуться сей тяжести? Пусть спасает один, как хочет. Спаси меня и все тут. Ах, братья, у Господа столько любви к нам, – продолжал святитель, – что он и это готов бы сделать для нас, если б могла быть от того какая польза для нас. Но нельзя…»Только живое и деятельное сочувствие и сострадание открывают человеку путь ко своему спасению. Во всех других случаях (внешняя религиозность, посещение храмов, молитвы без веры, большие пожертвования и т. п.) люди неизбежно отсекают себя от путей Господних, отрекаются от Креста, не отдавая себе в этом отчета, и, считая себя «православными верующими». Обе проповеди святителя Феофана, произнесенные в Петрозаводске – прекрасные образцы церковного красноречия, свидетельствующие о его проповедническом таланте. Они вполне подтверждают выводы многих богословов конца XIX –начала XX в. о том, что «по широте и глубине мысли, обилию знаний, точности и ясности изложения, теплоте и чистоте чувств, печатные труды святителя Феофана не имеют себе равных в нашем Отечестве». В мае 1856 г. архимандрит Феофан оставил наш край. Однако интерес к Олонецкой епархии не угасал у него до конца жизни. Ранее уже говорилось о письме-поздравлении святителя в адрес Олонецкой духовной семинарии. В своем «затворе» старец Феофан вел весьма обширную переписку с корреспондентами со всех областей России, в том числе и из Олонецкой губернии. В одном из писем, святитель, обращаясь к неизвестному ныне корреспонденту, восклицал: «У Вас в виду Валаам. Даруй Господи утешиться вам там святым утешением. Наберитесь тамошним воздухом побольше, чтобы хватило не на один год. С большим вниманием и уважением следил Вышенский старец и за деятельностью о. Иоанна Кронштадского, принимавшего участия в делах Олонецкой епархии с 1880 х годов. В письме 1892 г. святитель Феофан так отзывался об отце Иоанне: «О. Иоанн Кронштадский-Божий человек. Молитва его к Богу доходна, по великой вере его. Господь да хранит его в смирении и преданности Его святой воле, и в самоотвержении. У него не одна книжка, а до 15, или более. Потрудитесь приобресть… Вон вышли книги, … «Моя жизнь во Христе» озаглавлены, о. Иоанна Крондштадского– одного сорта с моими. Но в них есть многое лучше написанное, чем у меня… о. Иоанн часто исповедует. У него бывает народу не до 200, а до 2000. Это милость Божия!!…» Для православной Карелии даже столь короткое присутствие святителя Феофана в должности ректора духовной семинарии и члена олонецкой духовной консистории имела большое значение. Все труды его по обустройству семинарии и Олонецкой епархии не пропали бесследно, они были продолжены его преемниками и учениками. ВАДИМ БАДАНОВ, кандидат исторических наук.